Какие экологические уроки после пандемии возникнут для мира, и какой главный тренд нового десятилетия в экологии, рассказывает геоэколог, заведующая лабораторией геоэкологии и устойчивого природопользования кафедры международных комплексных проблем природопользования и экологии МГИМО Наталья Рязанова
«Пришло понимание того, что мы все в одной подводной лодке». Депутат Госдумы Николай Николаев обсудил с зав. лабораторией геоэкологии и устойчивого природопользования МГИМО Натальей Рязановой
Нынешнюю неделю смело можно назвать неделей экологии. В понедельник начинается 12-й международный Форум экологии в Москве, на этой же неделе в Санкт-Петербурге пройдет Невский международный экологический конгресс. Ощущение такое, что тема экологии все чаще и чаще появляется в нашем информационном пространстве. С чем это связано? Депутат Госдумы, ведущий программы «Общее будущее» на радио «Комсомольская правда» Николай Николаев обсудил с заведующей лабораторией геоэкологии и устойчивого природопользования кафедры международных комплексных программ природопользования и экологии Московского государственного института международных отношений (МГИМО) Натальей Рязановой.
Уменьшать след
Н. Николаев: – Наталья Евгеньевна, после пандемийного года тема экологии звучит еще более громко. С чем это связано?
Н. Рязанова: – Наверное, действительно это так. И мы с вами как люди, отвечающие за какие-то аспекты экологических вопросов в стране в каком-то смысле, наверное, должны только радоваться тому, что наконец-то наша тематика выходит на первые планы и везде становится главной, как нам кажется. Наверное, медикам кажется, что их тематика главная, а нам, экологам, кажется, что без базовых ценностей, базовых ресурсов окружающей среды не может быть никаких общих будущих, индивидуальных будущих, вообще, наверное, никаких будущих, если мы не будем сохранять, прежде всего, ресурсы окружающей природной среды.
Н. Николаев: – То есть пандемия подтолкнула к более серьезному обсуждению этих тем…
Н. Рязанова: – Наверное, только отчасти. Дело в том, что прогрессивные страны, которые 100-150 лет назад и в последние 50-80 лет осуществляли действительно большой прессинг на окружающую среду. Понимая, что это не может продолжаться бесконечно, или, скажем, даже густонаселенная Европа, как они о себе иногда говорят, перенаселенная даже с точки зрения количества человек на квадратный километр, они давно пришли к выводу, что нужно как-то уменьшать этот след. И мы с вами все были свидетелями того, как экологический след уменьшался искусственно, когда производства переносили в менее развитые страны, и таким образом, это был, я бы сказала, такой младенческий путь развития, когда сильные доверяли слабым на основе первичного ресурса производить экономический продукт.
Но вот сейчас понимание того, что мы все, так сказать, в одной подводной лодке, пришло. И развитые страны, естественно, не могут себе этого позволить, понимая, что ресурс у нас общий, он один, и он на нашей планете, другой планеты у нас нет и взять негде.
С одной стороны, как вы правильно сказали, пандемия подтолкнула. С другой стороны, может быть, действительно назрел какой-то переломный момент, и в умах, возможно, российского истеблишмента (кстати говоря, далеко не только экологического, а скорее, даже экономического, энергетического, производственного, промышленного и т.д.). Давайте примерно рассуждать, отрицательный потенциал какой? Пандемия показала, что многие страны, даже регионы с 2021 года решили перейти на запрет пластиковой посуды, запрет одноразовых предметов потребления.
Пандемия изменила отходы
Н. Николаев: – Такие решения достаточно часто принимаются. Но, мне кажется, что это решение, которое лежит на поверхности…
Н. Рязанова: – Да. Однако технологи все время говорят, что мы вряд ли готовы к этому. Ну, представьте, мы говорим о пандемии, это болезнь, и в это время у нас появляется огромное количество медицинских, далеко не самых безопасных отходов. Чем откликнулась технологическая сфера, чем откликнулись молодежные экологические организации, не молодежные, любые? Они говорят: давайте хотя бы раздельно собирать вот это. Это, знаете, как говорится, давайте хоть что-нибудь будем делать. Ну, допустим, мы с вами это собрали раздельно. Что дальше с этим мы будем делать? Какой технолог придумал нам, как перерабатывать эффективно одноразовые шприцы, маски из нетканого материала и т.д.?
Н. Николаев: – То есть больше происходит каких-то таких внешне красивых мероприятий, чем решения проблемы по существу?
Н. Рязанова: – Но, знаете, я в целом не против этого. Пусть это пропитывает сознание людей, и пусть действительно это входит в наш обиход, в нашу жизнь — понимание этой ответственности, способность ее нести. Это очень важный момент. Другое дело, что мы должны понимать следующие шаги. Что это должно быть? Какая-то ответственная переработка или ответственное производство? Это только один из таких отрицательных примеров, которые нам породила пандемия.
Теперь что касается положительных примеров (и об этом часто говорят). Мы с вами получили в доступ технологию удаленной связи, в данный момент мы пользуемся этими средствами, и это позволило нам уменьшить количество наших передвижений. Собственно говоря, во время пандемии это самый действенный фактор, который позволяет уменьшить количество общения людей между собой и как-то закрепить людей на местах, скажем, в своих квартирах, кого-то в офисах. Сначала мы вроде радовались этому, что давайте мы хотя бы транспортную нагрузку снизим. Но потом, когда энергетики нам подсказали, какое количество энергии тратится на то, чтобы мы могли пользоваться одной минутой вскипающего чайника, одной минутой зум-конференции и так далее, то выясняется, что, как говорится, то на то и выходит.
То есть у нас опять все приходит к проблеме скорее пиара того, что мы «зеленые», мы экологичные, чем на самом деле общество, допустим, с технологической точки зрения готово к каким-то реальным преобразованиям. Так что пандемия — это, я бы сказала, такое младенчество, которое должно сейчас сделать следующий шаг в такую молодую, что ли, жизнь и начинать задумываться о следующих шагах.
Н. Николаев: – У меня впечатление складывается, что и в нашей стране, и в других странах тема климата, наверное, несправедливо отождествляется с темой экологии. Все-таки те вопросы, которые решаются сейчас на локальном, на региональном уровне, именно текущие экологические вопросы и глобальная история с климатом, они не всегда тождественны между собой. Как вы думаете?
Н. Рязанова: – Знаете, я как человек, имеющий базовое образование физика-географа, должна сказать, что на самом деле в историческом прошлом наша планета имела периоды очень длительного глобального потепления, которое не было спровоцировано, например, антропогенной деятельностью. Это просто такие флуктуации климата, которые периодически происходят. Но, как нам сказал Владимир Иванович Вернадский еще в начале ХХ века, с момента появления жизни на Земле на ней больше никогда не было азойных эпох, то есть эпох, когда не было жизни или жизнь была искоренена глобально. Она всегда находила теплые убежища, и такими теплыми убежищами в разное время были разные участки или пояса нашей планеты. Почему? Потому что они и тогда не совпадали с нынешними географическими, например, природными зонами, которые были расположены тогда совершенно иначе, причем в разные геологические эпохи совсем по-другому были расположены.
Действительно, ответственность в те периоды не на кого возложить. Но теперь у нас получилась, знаете, какая цепочка логическая? Потепление климата накладывается на потепление климата такое, скажем, природное, на природный ход событий, на естественный ход событий накладывается…
«Ускоренный технический прогресс»
Н. Николаев: – То есть мы подгоняем все процессы, которые и так уже происходят в природе.
Н. Рязанова: – Совершенно правильно. То есть таким спусковым, что ли, механизмом является ускоренный технический прогресс. Нам, может быть, и хочется, чтобы он лучше как-то стоял на службе человечества, но получается вот такая ситуация. Что делать? И главное, с политической точки зрения — кто это должен делать?
Н. Николаев: – Очень важно, чтобы занимались всеми этими вопросами специалисты, но чаще всего тема экологии, тема изменения климата используется именно для решения в том числе и экономических, финансовых, а главное, политических вопросов. Наталья Евгеньевна, каким образом получается, что мы говорим о говорим о климате, об экологии, а решаем экономические и политические вопросы?
Н. Рязанова: – Мы же с вами на канале «Общее будущее», поэтому давайте рассуждать в категориях ООН. Вспомним, для нас это проблемы экологические, для кого-то они называются просто глобальными. Вот глобальные вопросы ООН предлагает рассматривать тремя кластерами, потому что есть очень много взаимосвязанных между собой процессов, процедур и даже видов деятельности, которые довольно трудно дифференцировать одно от другого.
Давайте назовем эти три кластера: экономический, экологический и социальный кластеры. И когда мы начинаем задумываться о том, что нам сделать, какие как бы главные тенденции ждут нас в этом общем будущем, в ближайшем десятилетии, а именно это главный лейтмотив нашего сегодняшнего форума. И мы осознаем, что нам нужны какие-то как бы главные ориентиры, вокруг которых будет группироваться и остальная повестка…
Полный вариант интервью смотрите на сайте радио «Комсомольская правда» и на YouTube-канале NIKOLAEV Podcast.
Источник: radiokp.ru